Главное ощущение - тогдашнее, пятилетней уже давности, когда в Симферополе, в пяти шагах от Константинова и Аксенова, слушали результаты референдума - абсолютное, небывалое счастье. Причем всеобщее - для всех многих тысяч людей, которые вышли в тот мартовский вечер на главную площадь крымской столицы вместе с нами - журналистами из Мурманска.
До сих пор это кажется сказкой. Пересматривали накануне с фотографом Львом Федосеевым его крымские фото и, хоть и зафиксировано все на снимках (документально!), все равно до конца не верили: а с нами ли все это было? Да нет, с нами, с нами! Радости, которые дает наша беспокойная работа (не такие уж частые, к слову) - оказаться вдруг в центре событий, в месте, к которому приковано внимание всего мира. Это ли не счастье? Счастье, счастье! Причем нами же самими и созданное - и идея поездки была наша, и деньги сами нашли. Но редакция, конечно, поддержала.
Так мы вместе с друзьями-телевизионщиками Сергеем Юдковым и Александром Любителевым и оказались в Крыму в эти три исторических для России и Европы дня с 14 по 16 марта. О том, какими мы их увидели, я рассказал в материалах с места событий и в большом очерке, который написал уже по возвращении в Мурманск. А сегодня - о том, о чем по разным причинам написать не удалось.
Летели через Анапу, чтоб избежать проблем на границе. Уже в такси, на котором добирались до переправы Порт-Кавказ, впервые услышали про вежливых людей. А потом и увидели их - ждали парома вместе с подразделением в камуфляже без нашивок и иных опознавательных знаков, судя по всему, дагестанцев.
Еще одна деталь: из здания вокзала нам выходить запретили. Но я все же выглянул. И не зря. На соседний с нашим паром грузили тяжелую артиллерию. Насколько я понимаю, она потом прикрывала Сиваш в районе Красноперекопска. В общем, тревожно было, тревожно. Как будто перед грозой. Так, словно тишь да гладь вокруг, но буря - рядом. Обманчивая тишина.
Дальше - ночная Керчь, мрачные силуэты по периметру причала с калашниковыми, но при этом очень мирный, южный город, где спиртным торгуют и в темное время суток.
И - три дня, насыщенные встречами, разговорами с самыми разными людьми в разных городах. Легендарный Севастополь, по сути, переживший в эти дни третью свою оборону - на въезде в город блок-пост казаков-донцов. Показательно, что в столице Черноморского флота мы не нашли ни одного агитационного плаката. За что голосовать в городе русских моряков, и без этого всем было ясно, объяснять нечего и некому.
Митинг крымских татар в Старом Крыму. Против референдума. Разговор со старейшинами. Что характерно, ни одного слова против России, только против референдума. Внятного ответа, почему против, мы так и не получили.
Симферополь: общение с бойцами «Беркута», попытки поговорить с «вежливыми людьми» (порой - небезуспешные), легендарный кот - перебежчик с территории украинской воинской части и обратно в режиме «кит-кот», «кот-кит», наконец, участок для голосования. Да, еще репортерша-американка из «Аль-Джазиры», которую мы с Сергеем Юдковым отбили у парней из отряда самообороны. «У нас на нее ориентировка есть!» «Какая ориентировка? Вы кто такие вообще? Документы свои покажите!» А документов-то у парней не оказалось. При виде наших, мурманских(!), удостоверений и аккредитаций самооборонцы сходу скисли. Американка долго благодарила.
В конце дня оглашение результатов, с чего мы, собственно, начали. Салют многозалповый - в полнеба. Радость всеобщая. Ей даже холод помешать не мог. А холод был, кстати, неимоверный, мелкий дождь и ветер. Намерзлись - мама, не горюй. Пришлось Юдкову за коньяком бежать...
А день все никак не хотел кончаться. Ночью я работал - материал шел в номер, нужно было отправить его до самолета и транспортной суеты. И неожиданно написал две строчки, которые стали стихотворением позже, лишь две недели спустя. До обобщения, которое там явлено, нужно было дорасти, это несиюминутно, много шире и мощней:
Какие, по сути, простые слова:
Всё наше останется с нами -
И друга тепло, и снегов синева,
И небо над головами.
Как долго мы шли от беды до беды,
Как долго же мы отступали
Пред натиском новой, заморской Орды,
Пред тьмою из денег и стали.
Не быль, а какие-то страшные сны:
Подобно шагреневой коже,
Сужалось пространство родимой страны -
Всё уже. И уже. И уже.
Мы, кажется, стали уже забывать,
Привыкшие к пораженьям,
Великой России державную стать,
Имперской музЫки круженье.
Я верю, что Крым - это наш Сталинград.
Тот путь, что был следом, нам ведом:
Окопное мужество русских солдат.
И май. И Берлин. И - победа.
Не взяли чужого - вернули свое -
Утрись, дорогая Европа.
Крым - дома, окончилось забытье,
Вернулся к себе Севастополь.
Как будто бы мы победили в войну -
Впредь наше у нас не отымут -
И русские флаги в небес ширину,
И русское солнце над Крымом.
