Поэт-кандалакшанин Олег Бундур известен нашему читателю, в первую очередь, стихами, причем особыми - для детей. Однако, как оказалось, пишет он и интересную прозу. Сегодня мы начинаем печатать его небольшую повесть, основанную на впечатлениях от одной из больниц областного центра.
Везение
Мне ужасно повезло - я заболел. Нет, повезло не в том, что я заболел. Повезло в другом.
Когда я заболел, провели обследования, и три врача схватились за головы! Что за напасть свалилась на меня такая, как определить точно, что именно?
И меня на следующий день (вот тут уж точно повезло!) отправили в Большую больницу. Ну, как отправили? Я сам на автобусе отправился.
В Большой больнице через два дня определились с моей бедой (второй раз повезло!) и начали лечить.
Ну вот, лежу я в палате отделения торакальной, для неграмотных - грудной хирургии, лечусь и думаю:
- Хорошо, что в этой больнице есть такая хорошая аппаратура и врачи такие - сразу точку в моем деле поставили…
Удобно это. В каждый город, в каждую больницу не поставишь такую ценную аппаратуру. А в областном центре это можно организовать.
Ну, ладно, это мне 250 километров ехать, а если из дальнего поселка - уже триста километров, а из более дальнего - все пятьсот. Столько больной и не доедет.
А потом снова подумал:
- А чего я беспокоюсь? У нас же санитарная авиация есть. Уж авиационный керосин во всяком случае дешевле жизни человеческой.
Только чтоб керосин всегда был. Да вертолеты на ходу…
Черта
Между нами черта. Так получилось, что я оказался по ту сторону черты, за которой болеют. Вроде никто и не заметил, кроме близких, что там я уже, что меня тут нету.
А те, кто остались по эту сторону, здоровые, у них все по-прежнему: веселятся, услаждаются, пьют, гуляют.
Ну, я смотрел, смотрел на эту картину, а потом как разбежался, да как прыгнул через эту черту и перелетел назад. Никто и не заметил, что я снова на месте оказался.
Главное, и на этой стороне черты среди больных никто не заметил, что меня уже не стало тут. А чего? Захотел да выздоровел!
Напрасные страхи
Я всегда боялся больницы, боялся попасть туда. Боялся, что меня там будут мучить и лечить со страшной силой. Думал, что только и ждут, чтоб наброситься:
- А-а-а, попался! Ну, держись теперь!
А ничего подобного! Попал по необходимости, и страшно не было, и никто не мучил. Ну, делали процедуры те, что надо… А куда деваться? Да перевязки регулярные.
Я до сих пор вспоминаю эти перевязки с радостью. Так и слышится в ушах:
- Ну, потерпи, родненький, еще чуть-чуть. Ах, какой молодец! Ах, мужчина! Да поискать таких! Нетути! Перевелись. Только ты и остался!
А две медсестрички и санитарочка вокруг тебя, вокруг тебя… И такое тепло и благодать по телу разливается…
Мужчины, а ну-ка вспомните: когда вас последний раз уговаривали три женщины сразу? То-то!
Корпуса
Любая центральная больница - это такой своеобразный больничный городок, состоящий из множества диагностических центров, лечебных корпусов, лабораторий, вспомогательных помещений, десятка других зданий, совершенно неизвестных постороннему человеку назначений. Правда, морг и зал ритуальных прощаний всем известны. Или почти всем.
Комплекс этот начинается с приемного покоя, или с приемного отделения. Сюда бесконечной унылой чередой, особенно в будние дни, идут и идут несчастные больные, держа в руках, как флаг, святое, многообещающее направление лечащего врача далекой местной поликлиники….
Ну и, как всегда, там, где собирается много народа, образуется беспорядок: люди напирают друг на друга, выясняют очередность, подают свои направления.
А кому-то везет: их толпой протаскивает мимо стола оформлений и несет дальше в неизвестность: сначала по длинному, плохо оштукатуренному цокольному этажу, доносит до лифта, затем поднимает на лифте на какой-то этаж, потом вниз, потом длинными светлыми коридорами и выносит на снежную площадку, ослепленную солнцем, и со множеством такси на любой вкус. Тут главное по пути не попасть в Зал ритуальных прощаний. Если проскочил, садись в любое такси - и ты здоров. Домой, домой, домой!
Такие мечты у меня в день поступления. А кому-то, может, и в самом деле везет так!
Святая святых
В каждой больнице есть помещение - и даже не одно - святая святых! Туда даже не каждый врач может попасть, если не по необходимости.
Это операционная. Здесь стерильная чистота, здесь самая современная аппаратура, здесь самые опытные врачи.
Существует целый ритуал подготовки и врачей, и пациентов к операции.
Поскольку операционная - святая святых, то мы и не будем в нее заглядывать. Подождем в предоперационной. Вместе с пациентом.
А пациент волнуется. Да что там волнуется - его дрожь бьет. Правда, предварительную подготовку ему уже сделали. Он, то есть я, еще понимаю обращенные ко мне слова. И я говорю себе мысленно:
- Зажми большие пальцы на руках на счастье - все будет хорошо! Врачи здесь высшей категории. Спасибо потом непременно скажешь! А пока не волнуйся! Ну, с Богом! И - покатили!
После всего
Все! Ты открыл глаза, смотришь в белый потолок, долго не понимая, где ты, что с тобой и вообще кто ты такой? Потом с трудом вспоминаешь: операция. А сейчас ты в реанимационной палате, куда и переводят всех прооперированных.
Глаза закрываются… Рядом расплывается еще одна такая же кровать…
Подходит медсестричка. Не расплывается. Красивая!
- Как дела? Что беспокоит?
А что тебя беспокоит? Ты еще почти под наркозом. Беспокоить будет потом… А пока спать…
Но самое главное - позади! Самое главное сделано. От своей проблемы ты избавился и потому закрывай глаза и тихо:
-Ура-а-а!
Дома
Через сутки после реанимационного отделения меня перемещают в палату. Можно сказать: ну вот я и дома. Палата эта будет домом на две-три недели.
Нужно признаться, что мне еще раз повезло, мой ребенок спонсировал мне отдельную палату. Неплохую палату, но с громадным минусом. В ней не было туалета и душа. Но была раковина. Кстати сказать, очень упрямая. Чтоб дождаться теплой воды, нужно было ждать минут сорок.
Справедливости ради нужно сказать, что мне дали ключи от отдельного горшка и душа, которыми я и пользовался. Тоже вариант.
Я бы не согласился на отдельную палату - тратить деньги сына, но дело в том, что пока проходил через приемное отделение, у меня мелькнула идея написать книгу о большой больнице - ну вот как этой.
В палате я занимался главным: надувал резиновые шарики, вспоминая октябрятское детство - раскачивал легкие, читал, готовился подсознательно писать книгу…
А потом нашел себе замечательно занятие.
Коридор наш был сто десять метров в длину - посчитал! И вот я мерил шагами этот коридор по 6-8 раз в течение дня. Ну, как раз нормально, чтоб засыпать без феназепама. Ну, а остальное время - примусы починял.
Обеды и ужины
По коридорам разносится: «Обед, все на обед!» Или «На ужин!» - и к столовым устремляются, идут быстро и живо больные.
И тот, и тот призыв меня тоже бодрит. Не потому, что я голоден - в холодильнике у меня гостинцы - сын принес, просто мне с детства нравится столовская еда. Честно.
Когда я первый раз поблагодарил санитарочку за котлету и тушеную капусту, она проворчала, что-то вроде того: - Да их на дух невозможно переносить…
Не знаю, мне так очень нравится столовская котлета, хоть там и пропорции мяса и хлеба один к одному.
На завтрак подавали кашу, я в кашах не разбираюсь, но ем их с удовольствием, тем более к каше прилагается большой кусок масла и ломоть сыру. Ну, чем не завтрак?
Каждый раз я все это с удовольствием уничтожал. Я, возможно, несколько лукавлю, потому что не откажусь вкусно поесть, но и не буду воротить нос от куска хлеба с сыром и маслом и от капусты тушеной со специфическим столовским духом.
А потом, положа руку на сердце, кто из вас сейчас скажет, что его дома трижды в день кормят свежеприготовленными блюдами?
Три дня позавчерашними макаронами с котлетами. Ну, вчерашними….
Потому я за две недели в больнице ни разу не пропустил больничный паек. Нет, вру. Один раз пропустил, сразу после операции. Спал в тот момент. Но когда проснулся, тут же потребовал свою котлету. И мне преподнесли на тарелочке, покрытой полотенечком!
И даже сейчас, уже выписавшись из больницы, я говорю работникам пищеблока:
- Спасибо! Все было очень вкусно!
Передал бы им кто мои слова…
Вечер
Вечер у нас быстро ложится. Ночь еще быстрее: включаются рекламы, витрины, фары горят. Со временем все меньше машин, все меньше людей. Но, наверное, нет такого времени, чтобы в городе никого не было. Вообще никого. Нет, это невозможно. Кто-то да будет. Да вон и сейчас как раз скорая помощь пронзительным сигналом рассекает проспект. Это к нам кого-то. Давайте, милые, торопитесь. Врачи тут спасут…
А интересно, сколько всего больных поступает в больницы? Ну, это легко сосчитать: каждому главному врачу в каждой больнице на утренних пятиминутках докладывают количество поступивших. Сосчитать по городу - вот и готово!
Интересно, а влюбленные от влюбленности своей горячей поступают в больницы?
Рассказывают, когда появилась песня Максима Леонидова «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я!», несколько влюбленных пар поступило со свернутыми шеями. А может, анекдот это…
Вот, лежу, не спится, выдумываю всякое.
(Продолжение следует.)